В память вечную будет праведник.

От слуха зла не убоится.

(Псалом 111.6,7)

История России двадцатого века, к сожалению, насыщена трагическими событиями. Сейчас многое хотелось бы переосмыслить, переоценить. Не хочется вспоминать ошибки, но река времени необратима. Не всем по душе разговор о прошлом. Подчас прошлое тяжело ворошить. Слишком много бед, горя. Давайте обратимся к малоизвестным страницам нашей истории – истории нашего Отечества и Русской Православной Церкви.

История Церкви знает множество примеров мужественного стояния за веру, даже перед лицом реальной опасности для жизни. Новомученики и исповедники Российские ХХ века повторили подвиги мучеников первых веков. Это ярко подтвердило непреходящую значимость христианской веры и целостность Православного исповедания, хранимых Церковью на протяжении всей её двухтысячелетней истории.

Как не силились в течение десятилетий оторвать народ от Церкви, это не удалось. Да это и невозможно. Ибо верующие – это часть народа, и они разделили ту же участь, которая была суждена большинству населения. Но верующие испили сугубую чашу скорби. Все, имевшие хотя бы малое отношение к Церкви и религии, входили в число политически неблагонадежных элементов, и поэтому были первыми в ряду кандидатов на репрессии.

Общество по-разному воспринимало обстановку в стране в 1920-1930-е годы. Кто-то старался не обращать внимания, наивно полагая, что частые аресты всего лишь ошибка, недоразумение. Кто-то пытался чем-то обезопасить себя. Все происходило очень стремительно. Люди не успевали привыкнуть к новым условиям. Атмосфера страха все больше проникала в сознание. Неосторожное слово, тем более поступок становился роковым. Органы ЧК завели картотеку на неблагонадежных по происхождению и положению лиц, число которых составляло несколько миллионов человек. Судьба таких лиц, оказавшихся в поле зрения «органов», была заранее предрешенной.

Расправы над духовенством вызвали большой резонанс. Не столько в нашей стране, сколько за рубежом. Уже в конце двадцатых годов в среде русской эмиграции говорили о сонме мучеников и исповедников в России, хотя массовые репрессии еще не наступили.

Церковь сразу почувствовала наступление новой трагичной эпохи российской истории. Уже в начале 1918 г., когда одни, по выражению Солженицина, с щенячьей радостью воспринимали революцию, а другие были почти уверены, что вот-вот все вернется «на круги своя», на Всероссийском Поместном соборе Русской Православной Церкви было принято определение «О мероприятиях, вызываемых происходящим гонением на Православную Церковь». Название документа говорит само за себя. Вот один из пунктов документа:

«3) Установить по всей России ежегодное молитвенное поминовение в день 25 Января или в следующий за сим воскресный день (вечером) всех усопших в нынешнюю лютую годину гонений исповедников и мучеников. 4) Устроить в Понедельник второй седмицы по Пасхе во всех приходах, где были скончавшие жизнь свою за Веру и Церковь исповедники и мученики, крестные ходы к местам их погребения, где совершить торжественные панихиды с прославлением в слове священной их памяти».

День памяти новомучеников – 25 января – был избран не случайно. Именно в этот день 1918 года был расстрелян митрополит Владимир Киевский и Галицкий большевитски настроенными солдатами. Однако первым в лике новомучеников Российских стоит протоиерей Иоанн Кочуров, забитый до смерти матросами 8 декабря 1917 года. Смерть обеих новомучеников не может быть мотивирована никакими другими причинами кроме одной: исполнители этих убийств питали нескрываемую злобу по отношению к Церкви и ее служителям. Если бы такие факты были единичными, то можно было бы говорить о несчастных случаях, но волна расправ над духовенством прошла по всей стране и стала повторяться. Свидетельство тому – выше названное определение Поместного Собора. В то время в нашей стране нужно было иметь немалое мужество открыто продолжать священнослужение.

Для полной убедительности в том, что Церковь и ее члены были прямым объектом репрессий, нужно указать на то, что для ареста было достаточно таких улик, как наличие в доме Библии и даже рукописных богослужебных текстов. Так было, например, с епископом Бийским Никитой (Прибытковым), у которого одна из главных улик при аресте – текст службы «Всем святым в земле Российской просиявшим», утвержденный на Поместном Соборе 1917-1918 гг.

Верующие в большей степени сохраняли достоинство в страданиях. История Христианской Церкви знает множество примеров мученичества. В первые века нашей эры принадлежность к христианству была сама по себе преступной, поскольку по Римскому законодательству «новые» религии были вне закона. От христиан требовали отречения от Церкви и от Христа. В двадцатом же веке формально было провозглашена свобода вероисповедания. Однако от верующих, оказавшихся под следствием, требовали оговоров себя и других, а также признания Русской Православной Церкви контрреволюционной организацией, враждебной государству. Уже известны имена многих, выстоявших до конца. Впоследствии Церковь прославила их в лике святых новомучеников и исповедников Российских.

Новомученики Российские, по-истине, стали подобны первомученикам христианским, о которых апостол Павел написал во втором послании Коринфянам: «как служители Божии, в великом терпении, в бедствиях, в нуждах, в тесных обстоятельствах, под ударами, в темницах, в изгнаниях, в трудах, в бдениях, в постах, в чистоте, в благоразумии, в великодушии, в благости, в Духе Святом, в нелицемерной любви, в слове истины, в силе Божией, с оружием правды в правой и левой руке» (2 Кор. 6:4-7).

В последние годы называлось немалое количество цифр, но общее количество репрессированных в 20 – 30-е гг. ХХ столетия достоверно пока не известно. В настоящий момент обнародованы и могут быть точно установлены лишь имена тех репрессированных, которые впоследствии были реабилитированы.

Протоиерей Георгий Крейдун, 2009 г.