18 февраля 2011 - 20:32

творчество нашего выдающегося земляка можно по праву назвать, в том числе, и энциклопедией церковной жизни орловской губернии.
известный лескововед, доктор филологических наук, профессор алла анатольевна новикова-строганова любезно предоставила нам свою статью, посвящённую важному событию в культурной жизни нашего края.

«соль земли русской…»
(к 180-летию н. с. лескова)

16 февраля исполняется 180 лет со дня рождения николая семёновича лескова (1831 – 1895). писатель глубоко национальный, исконно русский, лесков вместе с тем имел, говоря его словами, "сознание человеческого родства со всем миром": "человек прежде всего достоин участия, потому что он человек. его состояние я понимаю, к какой бы национальности он ни принадлежал". это качество "всечеловечности" одного из христианнейших русских писателей сделало его классиком первого ряда мировой словесности.

лескова любят, читают, переводят, штудируют не только в европейских странах, сша, канаде, латинской америке, но и в японии, китае, корее – да мало ли где ещё. многие из зарубежных славистов, влюблённых в лесковское творчество, в разные годы побывали в орле или ещё только мечтают приехать на родину писателя. провинциальный орёл широко известен за пределами россии именно в связи с именами классиков, прославившими орловскую землю "доброю славою во всем цивилизованном мире" (по отзыву лескова о тургеневе).

по лесковским книгам иностранцы пытаются постичь тайны русского языка, русской души. но загадка остаётся неразгаданной. во всех оттенках и тонкостях "самобытнейший писатель русский" недоступен для иноземного читателя. "почти неразрешимая проблема – перевод прозы лескова" – так названа научная статья видного филолога из великобритании уильяма эджертона. в этом заглавии – смиренное признание иностранных переводчиков в их бессилии адекватно передать многокрасочное русское лесковское слово на чужом языке и, с другой стороны, восторженное удивление перед непостижимым чудом дивного художественного мира, созданного гением лескова.

в то же время нам, русским, доступно великое счастье – читать и воспринимать лесковские произведения во всём их многоцветии. возможность проникновения в "святая святых" творческого мира лескова для нас не закрыта.

но, как видно, справедлива народная поговорка о "сапожнике без сапог". трагикомическую ситуацию, вообще характерную для российской жизни – с её парадоксами, курьёзами и метаморфозами, "сюрпризами и внезапностями", – в повести с характерным заглавием "смех и горе" лесков характеризовал так: "у нас, на руси, что ни шаг, то сюрприз, и притом самый скверный".
в связи с этим – несколько "неюбилейных" наблюдений. один из "скверных сюрпризов" преподнесли как-то студенты юридического факультета орловского гос. университета, корпус которого ещё совсем недавно располагался вблизи памятника лескову – в историческом здании мужской гимназии, где в своё время учился будущий писатель. как выяснилось, некоторые были искренне убеждены, что в центре ансамблевой композиции по соседству с гимназией красуется.карл маркс. в ответ на нескрываемое изумление: "почему вы так решили?" – железная "юридическая" логика: "так ведь площадь носит имя карла маркса, значит – это и есть карл маркс".

с группой студенческой молодёжи мы отправились к знаменитому памятнику. он был открыт 30 лет назад, в 1981 году – к 150-летию лескова – и до сих пор восхищает и орловцев, и гостей города. мы стоим перед фигурой писателя, отлитой в бронзе. переходим от колонны к колонне, где на постаментах расположились поднятые на высоту человеческого роста лесковские персонажи: крепостная актриса люба и театральный гримёр аркадий, замученные садистом-развратителем, орловским крепостником-театралом графом каменским (рассказ "тупейный художник"); катерина измайлова, совершившая во имя любовной страсти череду кровавых злодеяний и грех самоубийства, не укладывающаяся ни в какую "типологию характеров" (повесть "леди макбет мценского уезда"); герой повести "очарованный странник" иван флягин с его глубокой верой в бога и последним самоотверженным "очарованием" – "помереть за народ"; безымянный левша с молоточком в левой руке, стальными тисочками да тульским самоваром – символ талантливости и патриотизма русского народа ("сказ о тульском косом левше и о стальной блохе"); взыскующие и "чающие движения воды" русские богоносцы – священнослужители (роман-хроника "соборяне").
вижу, что для моих юных земляков это открытие. в лучшем случае из лес-ковских произведений они знают только "левшу", да и то по "мультику", и лишь пресловутая стальная блоха "выпрыгнула" на поверхность сознания, когда зашла речь о произведениях лескова. едва ли не впервые услышали молодые люди о своём родном писателе, который противопоставлял "законникам разноглагольного закона" – с его двусмыленностями, крючкотворством и юридической казуистикой – "того, который дал нам глаголы вечной жизни" и неумирающей правды. так "мимо текущий лик земной" соотносится с вечным, непреходящим.
уместно припомнить здесь слова василия макаровича шукшина, когда устами одного из своих героев он с жаром призывал: "лескова, лескова читать надо!" как у "каждого свой пушкин", так у каждого – свой лесков. для детей и юношества – доброкачественная духовная пища в лесковских рассказах "зверь", "пугало", "лев старца герасима", "неразменный рубль", "привидение в инженерном замке", "кадетский монастырь" и многих других. циклы "святочные рассказы", "рассказы кстати", "мелочи архиерейской жизни", "заметки неизвестного", "византийские легенды", романы "некуда" и "на ножах", хроники "соборяне", "захудалый род", "детские годы. из воспоминаний меркула праотцева" и др. – замечательное чтение, интересное и поучительное, в любом возрасте. этот неповторимый, мудрый и духовно просветляющий мир даже в неподготовленном читателе зажжёт "искру разумения о смысле жизни", в чём и видел свою главную творческую задачу лесков.

в противовес сегодняшней всеобщей жажде наживы и продажности, "замечаемому ныне чрезмерному усилению в нашем обществе холодного и бесстрастного эгоизма и безучастия", – как говорил писатель, – в его рассказах о праведниках показаны "отрадные явления русской жизни", "сердца", что "были немножко потеплее и души поучастливее". по словам другого замечательного орловца – бориса константиновича зайцева, жизнь лесковских героев-праведников – это "рука, протянутая человеком к человеку во имя бога".

наличие праведников, которых лесков разыскивал на протяжении всего творческого пути, и среди священников, и среди мирян – среди всех сословий и социальных групп российского общества, – давало повод для оптимизма, оправдания руси. однако же в "банковый период" ситуация обострялась тем, что святые порывы лесковских героев не могли кардинально изменить "безбожную" действительность. вот почему в последние годы жизни писатель обратился к обличительному, остро сатирическому изображению жизни. огромен список пороков, которые лесков усмотрел в "обществе, носящем христово имя". писатель решил воочию показать, насколько это общество отклонилось от идеала христианства. "мои последние произведения о русском обществе весьма жестоки, – говорил автор. – эти вещи не нравятся публике за цинизм и простоту. да я и не хочу нравится публике. пусть она хоть давится моими рассказами, да читает. <…> я хочу бичевать ее и мучить". это целительное бичевание в атмосфере полнейшего цинизма и нравственной индифферентности сродни тому бичеванию, которым христос изгонял торгующих из храма. религиозно-нравственная позиция лескова выливается в проповедническое душеспасительное наставничество: "чистая совесть где хотите покажет бога, а ложь где хотите удалит от бога. никого не бойтесь и ни для чего не лгите".
в лесковской сказке "час воли божией" (1890), в которой л.н. толстой обнаружил даже "избыток таланта", в аллегорической форме выражена "изумительная мысль". ядро сюжета составляет триединая загадка: "какой час важнее всех <…> какой человек нужнее всех <…> какое дело дороже всех". разгадывает "премудрость" девица-праведница – "чистая жалостница, которая всех равно сожалеет". смысл разгадки тот же, что изложен во всей системе лесковского творчества, – необходимость деятельного добра, праведничества – именно в "теперешний час".
и все же последние произведения лескова: "умершее сословие", "полунощники", "юдоль", "импровизаторы", "загон", "продукт природы", "зимний день", "дама и фефёла", "административная грация" и др., полные ужаса, горечи и сарказма, освещаются изнутри светом христовой истины, согреваются "скрытой теплотой" (так называлась одна из поздних статей писателя с эпиграфом: "скрытая теплота не поддаётся измерению"). усиление социально-критического пафоса поздних лесковских рассказов и повестей связано прежде всего с созидательным "стремлением к высшему идеалу".

так, в эпическом полотне "рапсодии" "юдоль" (1892), где "голод тела" и "голод души" доводит народ до тягчайших преступлений: воровства, разбоя, проституции, убийств, каннибализма, – когда кажется, что ниже упасть духовно и нравственно уже некуда, – основной тональностью, лейтмотивом звучат знаменательные слова: "надо подниматься!"

герой последней лесковской повести "заячий ремиз" (1894) оноприй перегуд видит "цивилизацию" в сатанинском коловращении "игры с болванами", социальными ролями, масками. всеобщее лицемерие, бесовское лицедейство, замкнутый порочный круг обмана и насилия над личностью отразился в перегудовой "грамматике", которая только внешне кажется бредом сумасшедшего и заканчивается молитвой "за всех": "пожалей всех, господи, пожалей!"

в этой "прощальной" повести, не опубликованной при жизни писателя, лесков на новом духовном и эстетическом уровне подвёл итоги темам и проблемам, которые он разрабатывал на протяжении всего писательского пути. внутреннее прозрение героя в финале "заячьего ремиза" знаменует обостренную духовную зоркость и самого автора.

в то же время повесть требует основательной дешифровки, поскольку сам писатель предупреждал о том, что в ней есть "деликатная материя", что всё "тщательно маскировано и умышленно запутанно". картина грозовой "воробьиной ночи", развернутая в эпилоге в христианско-философское обобщение, приобретает поистине универсальный, космический масштаб. громаднейшие буквы "г" и "д" – литеры, именуемые в азбуке "глаголь" и "добро", вырезанные перегудом, – осветились "страшным великолепием" грозы и отразились повсюду. так в последнем произведении "мастера" метафорически исполняется мечта самого лескова – писателя-проповедника добра и истины, преследуемого цензурой: настоящее изобретение не печатный станок гуттенберга, ибо он "не может бороться с запрещениями", а то, "которому ничто не может помешать светить на весь мир <.> он всё напечатает прямо по небу".
знаменателен также мифопоэтический образ жар-птицы – "золотой" небожительницы нового "небесного града", символизирующей в новом контексте духовную просветлённость, вознесённость к идеалу.
лесковское понимание истины – в "раскрытии сердца", "просветлении духа", "отверзании разумения". в евангелии нашёл он "глубочайший смысл жизни". "во всей жизни только и ценны эти несколько мгновений духовного роста – когда сознание просветлялось и дух рос", – признавался лесков. всей "художественной проповедью" своего творчества он сам стремился приблизиться к уяснению "высокой правды" и исполнить то, что "богу угодно, чтобы "все приходили в лучший разум и в познание истины"".
в эпоху "безвременья", когда жить "очень тяжело, и что ни день, то становится ещё тяжелее. "зверство" и "дикость" растут и смелеют, а люди с незлыми сердцами совершенно бездеятельны до ничтожества", лесков явил новый тип писателя – духовного наставника, носителя "непраздного" учительного слова. проповеднический пафос, обусловленный стремлением художника донести до ума и сердца читателя слово "вечной истины", подкрепляется авторитетом евангелия, словами христа: "говорю же вам, что за всякое слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда: ибо от слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься" (мф. 12: 36 – 37).
литературную деятельность лесков воспринимал почти как апостольское служение и с болью наблюдал "понижение идеалов в литературе", которой дал весьма нелестную характеристику в письме к и.е. репину от 19 февраля 1889 г.: "литература у нас есть "соль". другого ничего нет, а она совсем рассолилася". обращает на себя внимание евангельская образность: "вы – соль земли, – говорил христос своим ученикам. – если же соль потеряет силу, то чем сделаешь её солёною?" (мф. 5: 13).
уместно вспомнить замечание сына писателя о "стремлении к пересолу" в характере отца. "это уже не проповедь, а исповедание духа, полное веры в <…> силу неустанно любимой им литературы", – писал андрей николаевич лесков.

в последние годы своей жизни писатель был склонен "заглядывать за край того видимого пространства, которое мы уже достаточно исходили своими ногами" и говорил о себе: "всё чувствую, как будто ухожу" . "распряжки", как он называл смерть, и "вывода из оглобель" лесков не страшился: "может быть, так легко выпряжешься, что и не заметишь, куда оглобли свалятся". писатель имел "ясную веру в нескончаемость жизни". "думаю и верю, что "весь я не умру", – размышлял он за год до кончины, – но какая-то духовная постать уйдёт из тела и будет продолжать вечную жизнь".

незадолго до смерти лесков говорил: "я отдал литературе всю жизнь <.> и я не должен "соблазнить" ни одного из меньших меня и должен не прятать под стол, а нести на виду до могилы тот светоч разумения, который мне дан тем, пред очами которого я себя чувствую и непреложно верю, что я от него пришёл и к нему опять уйду <.> я верую так, как говорю, и этою верою жив я и крепок во всех утеснениях".

жизнь писателя – в его книгах. он живёт с нами; честным, одухотворённым словом продолжает служить родине. только нужно желание и способность это слово услышать.